Мы комбинируем свои действия с разработкой теории, — солидно сказал мне молодой студент, отрекомендовавшийся как представитель движения «Студенты за демократическое общество»; правда, он оговорился, что организационно это движение в Стэнфорде пока оформлено не было, хотя еще за три месяца до нашей встречи состоялась учредительная конференция. Он уточнил: — Кон Бендит говорит: «Сначала действия, теория потом»; другие говорят — «Сначала теория, потом действия». Мы же находимся где-то посредине.
Однако, когда я попытался узнать, как же в Стэнфорде комбинируют действия с разработкой теории, то выяснилось, что «теория» от этого комбинирования никак не выигрывает: мои собеседники просто не могли объяснить мне, в чем же заключаются их политические идеалы.
— Мы поддерживаем манифест группы участников нашего движения, опубликованный в газете «Лос-Анджелес фри пресс», — сказал мой собеседник. — В этом манифесте речь идет о том, что студенты должны объединить свои усилия с рабочей молодежью в борьбе против капитализма. Влияние сторонников этой идеи растет. В то же время в нашем движении есть довольно влиятельная группа сторонников троцкизма и идей Мао. Они считают, что рабочий класс обуржуазился и что единственная подлинно революционная сила сейчас — прогрессивная интеллигенция и прежде всего молодежь. А профессор Маркузе, за которым идет часть студенчества, считает, что классовая борьба в наш век — дело вообще отжившее и ненужное и что главная беда нынче — отчуждение человека от общества, порожденное цивилизацией материального благополучия…
Другие участники этого разговора дружно закивали головами. Мой собеседник немного сконфуженно вздохнул: — В общем, это трудные проблемы. А наша главная беда — неорганизованность…
Тут заговорили все разом.
Фил Таубмэн, редактор студенческой газеты «Стэнфорд дейли», наставительно сказал: Большинство американцев имеет хорошие дома, автомобили и телевизоры и не хочет революции.
А вот недавно к нам приезжал из Лос-Анджелеса лидер черных экстремистов Каренга и сказал: «Мне противно видеть здесь столько белых», — включился в разговор будущий специалист по политическим наукам Вильямсон Эверс. — А черным студентам он говорил: «Учите язык суахили, обучайтесь методам самообороны, уделяйте больше внимания афроамериканскому самосознанию, носите африканскую одежду, не якшайтесь с белыми»…
Проблемы, волнующие студентов Стэнфордского университета
Руководитель ассоциации студентов Стэнфордского университета Дэнис Хэйес, отрекомендовавшийся мне как «лидер студентов, которые не экстремисты, но не довольны», подвел итог беседы так: — Недовольство студентов весьма велико. Наше представительство в руководстве университета носит чисто формальный характер. Мы не в состоянии влиять ни на прием студентов — а нам хотелось бы устранить трудности в приеме афроамериканцев, — ни на учебный процесс, а нам хотелось бы устранить многие пережитки и несообразности.
Какие проблемы волнуют большинство студентов? — продолжал Хэйес. — Во-первых, чисто академические: чему нас учат и как учат. Во-вторых, расовые. В-третьих, вопрос об отношениях между университетами и обществом. В-четвертых, проводимые университетом для Пентагона исследования военного характера. В-пятых, война во Вьетнаме и призыв студентов в армию…
Да, проблемы ясны. Но где лежит путь к их решению? В этом отношении ясности опять-таки нет, и мой собеседник из движения «Студенты за демократическое общество» целиком прав, когда говорит, что главная беда тут — неорганизованность.
А ведь это движение в сравнении с другими еще слывет как образцовое: оно проводит свои съезды и конференции, пытается выработать свою доктрину. Это не хиппи, у которых нет и намека на организованность. («Хиппи, — сказал мне Хэйес, — это что-то вроде мормонов, американские толстовцы».) И не йиппи — члены малочисленной, но невероятно крикливой группы Джерри Рубина из Чикаго, с громким названием «Международная молодежная партия».
Я читал, что на своем съезде в июне 1969 года в Чикаго 1500 участников движения «Студенты за демократическое общество», прибывшие из 350 университетов, шумно спорили между собой. Представители ультралевой «Прогрессив лейбор партии», претендовавшие на руководящую роль, говорили, что движение стоит на «ревизионистских» позициях, отвергали право афроамериканской молодежи бороться за свои права, требовали авантюристических акций. Однако большинство съезда не согласилось с этими «радикалами» и исключило их из движения. (Это не помешало «Прогрессив лейбор партии» заявить после съезда, что она сама является «истинной» организацией «Студенты за демократическое общество».)
Съезд в Чикаго принял резолюцию, в которой сказано: «Признавая, что только социализм, общественная собственность на средства производства материальных ценностей может избавить людей от нищеты, мы объявляем себя социалистическим движением».
Но при всем том это движение пока еще довольно смутно представляет себе свои цели, и мой собеседник из Стэнфорда был глубоко прав, когда сетовал на неорганизованность, которая губит все.
Встреча с редактором-издателем газеты «Лос-Анджелес фри пресс»
В Лос-Анджелесе мне довелось встретиться с редактором-издателем газеты «Лос-Анджелес фри пресс» Артуром Конкином, русым, очкастым, подвижным журналистом с бородкой, одетым по моде хиппи, с большой брошью на цепочке, свисающей на грудь. Эта газета представляет собой одно из так называемых «подпольных» изданий, столь процветающих сейчас в Америке. Вопреки названию, они открыто продаются всюду, но власти их не признают в качестве серьезных изданий и стараются не замечать.
Между тем в этих изданиях наравне с несусветной бульварной и скандальной чушью, которая, видимо, используется как приманка для читателей, в последнее время появляется немало серьезных статей по острым политическим вопросам, в том числе и по вопросам молодежного движения (впрочем, это — знамение времени, ведь даже легкомысленный журнал «Плейбой» опубликовал интервью с Кастро!).
Конкин произвел на меня впечатление думающего, неплохо подготовленного теоретически человека; он избегал формулировать собственные политические позиции, но, судя по тому, что его газета опубликовала манифест деятелей движения «Студенты за демократическое общество», выступающих за сотрудничество с рабочей молодежью, можно предположить, что идеи этого манифеста ему не чужды. О них у нас и пошла беседа.
— Эта инициатива весьма актуальна, — сказал Конкин. — Но само движение пока не знает вопросов рабочего движения, далеко от них. Это движение, по сути дела, анархистское. Вчера я смотрел документальный фильм студентов Колумбийского университета. Пять суток они занимали административное здание и митинговали, не зная, что делать дальше. Их уже окружила полиция, а они продолжали каждые полчаса голосовать вотум доверия своему руководству. У молодежи еще нет опыта, нет организованности…
Слабость доктрины, которую мы опубликовали, — продолжал мой собеседник, — заключается в том, что она лишь призывает студентов идти на завод, но не говорит им, что и как там делать. А ведь это нелегкая работа. Студентов рабочие примут как молокососов. Часть молодых рабочих сейчас аполитична. Они читают «Плейбой», толкуют о бейсболе, интересуются высокими заработками… На эти темы они будут говорить с вами охотно, но заинтересовать их радикальными темами — дело не простое.
Конкин рассказал в этой связи о собственном опыте. В 1946 году Рабочая партия Нью-Йорка, в которой он состоял тогда, послала его на завод.
— Потребовались годы. — сказал он, — пока меня начали слушать. Для этого мне надо было самому стать квалифицированным рабочим: люди труда считаются прежде всего с квалифицированным коллегой.
По мнению редактора «Лос-Анджелес фри пресс», доминирующей чертой молодежного движения в США сейчас является анархизм, сочетающийся с элементами своеобразного народничества,— это «хождение в народ», как выражались русские революционеры в прошлом веке. Так, по-видимому, понимают свою миссию и авторы манифеста, опубликованного в «Лос-Анджелес фон пресс».
— Впрочем, — замечает Конкин, — и анархизм в Европе был прогрессивным движением, пока не сложились марксистско-ленинские партии, пока он расшатывал сложившуюся систему, хотя анархизм и не ставил вопроса о власти, поскольку он вообще не признавал власти…
Взгляды на анархизм
Я слушал редактора «подпольной» газеты, которую можно приобрести на каждом углу в Лос-Анджелесе и Сан-Франциско, и думал о том. как изменились времена. Давно ли всякое упоминание о марксизме-ленинизме считалось в этих местах страшной крамолой, а сейчас о нем говорят повсюду и даже стремятся подкрепить ссылками на него теории, весьма далекие от коммунистических. Мой собеседник не знал или делал вид, что не знал, что и Маркс и Ленин всегда вели борьбу с анархизмом, считая его реакционным течением; тем более реакционно выглядит это течение сейчас, в последнюю треть XX века.
Любопытно, однако, что массовые средства информации в США, как я заметил, игнорируя анархизм, предпочитают всячески рекламировать самые крайние, еще более «радикальные» группы и группочки, вроде «Прогрессив лейбор партии» или йиппи, которые только и толкуют, что о захвате власти, хотя никакими реальными возможностями для этого не обладают.
Мне запомнилось, например, переданное утром 20 февраля 1969 года по одной из крупнейших телевизионных станций длиннейшее интервью с неким Гофманом, 30-летним волосатиком, который рекламировал партию йиппи, как исцелителя больного американского общества. Он, в частности, с апломбом требовал свободы пользования наркотиками: «Люди должны быть свободны делать все, что они хотят! — кричал этот Гофман. — Хотят курить марихуану — пусть курят». А я глядел на его звероподобную физиономию и думал: сколько американцев в эту минуту слушают его, наивно принимая за революционера, и страшатся: какой ужас сулят Америке красные! Нет, уж лучше поддержать правых, решают многие, с ними спокойнее…
Шумит американская молодежь, волнуются студенческие городки. Молодые американцы перестали быть «молчаливым поколением». Они хотят перемен и готовы бороться за них. Но предпринятый ими поиск нового курса труден, а опыта нет. Предшествующие поколения не оставили хорошо проторенной дороги. К тому же молодости свойственно всегда неодолимое стремление все делать по-своему, ей кажется, что так будет лучше.
Беседа с деятелем Коммунистической партии США
В те же февральские дни 1969 года я беседовал с деятелем Коммунистической партии США товарищем Загареллом. Он сказал мне, что буржуазные идеологи, спекулирующие на левой фразе, лезут из кожи вон, стараясь всячески направить начавшийся среди молодежи процесс революционного брожения вразрез с идеями марксизма.
— Одни ссылаются на то, будто марксизм устарел, — говорил он. — Другие действуют еще хитрее: пытаются противопоставить «молодого Маркса» «пожилому Марксу». Да-да, представьте себе, Маркузе и прочие теоретики «молодежного бунта», ухватившись за словечко «отчуждение» из ранних работ Маркса, твердят, что его учение о классовой борьбе себя не оправдало и что единственно реальным является не классовый конфликт, а конфликт между «отчужденным» человеком и обществом в целом. Они уверяют, что всякое общество враждебно человеку, его стремлению к свободе.
Такого рода теоретики, подстрекая молодежь на слепой анархический бунт против всего на свете, в сущности, идейно разоружают ее. И самое опасное — это то, что, взяв ставку на студенчество, наиболее активно бунтующее сейчас, они всячески противопоставляют его рабочей молодежи.
Загарелл пояснил, что и без того студенческое движение весьма рыхло в организационном отношении и подвержено резким колебаниям настроений. Это объясняется тем, что 80 процентов студентов — выходцы из непролетарских слоев. В их деятельности доминирует мелкобуржуазный подход к вещам. Успешное развитие студенческого движения может обеспечить лишь сотрудничество с рабочим классом.
Но этой идее упрямо противопоставляется лозунг так называемой «студенческой власти» — отделения университетов от государства и создания в них студенческого самоуправления.
Народный контроль над университетами
— Наш лозунг, — сказал Загарелл, — народный контроль над университетами. Только такая постановка дела гарантировала бы проведение необходимых реформ в высшей школе, обеспечила бы связь учебы с жизнью и помогла бы студенчеству лучше разобраться в реальных проблемах трудового народа Америки. Но наши «ультрареволюционеры» без умолку вопят: «студенческая власть», «студенческая власть»…
Манифест деятелей общества «Студенты за демократическое общество», призывающий к сотрудничеству студентов с рабочей молодежью, представляет, по мнению товарища Загарелла, шаг вперед по правильному пути. Однако он тут же добавил:
— Обратите внимание на то, как ставится вопрос: речь идет не об участии студенчества в борьбе рабочего класса за свои права, а, наоборот, о том, чтобы рабочий класс поддерживал бунтующих студентов. Нетрудно понять, что такая постановка вопроса существенно сужает рамки сотрудничества…
Товарищ Загарелл коснулся еще одного сложного вопроса: организации совместных действий белых и «цветных» студентов. Он подчеркнул, что в движении «Студенты за демократическое общество» преобладают белые. Афроамериканцы, участвующие в студенческом движении, предпочитают создавать свои «союзы черных студентов». Коммунисты последовательно борются за единство всей молодежи в борьбе за ее права и в антивоенной борьбе, но это нелегкая задача. Агентура буржуазии всячески стремится сеять антагонизм и отчуждение между белыми и «цветными», и ей нередко это удается.
Как сложатся дела дальше? В каком направлении развивается главный поток движения? На этот вопрос ответят рано или поздно сами американцы. Что касается меня, то я могу лишь поддержать высказанное Кларком Керром, бывшим президентом Калифорнийского университета, ныне председателем комиссии «Фонд Карнеги» по вопросам высшего образования, заявление о том, что перспектив ослабления напряженности в студенческих городках пока не видно.
— Все будет зависеть, в основном, от того, — сказал Кларк Керр в интервью с корреспондентом «Юнайтед Стейтс ньюс эид Уорлд рипорт», — как новый президент Никсон сможет решить две главные проблемы, вызывающие глубокий раскол в стране: войну во Вьетнаме и вопрос о гражданских правах афроамериканцев. Когда большие проблемы беспокоят общество в целом, они особенно беспокоят студенческие городки…
К этим двум проблемам я добавил бы, пожалуй, вопрос о назревшей реформе системы высшего образования. Мне говорили об острых противоречиях в этой системе, которые возникли за последние 10 лет, когда число студентов в США возросло с 3 до 6,9 миллиона. Но это уже особый вопрос, где авторитетно прозвучать может лишь слово специалиста по вопросам высшей школы.
Таковы некоторые наблюдения, вынесенные мною из встреч в студенческих городках Соединенных Штатов, и раздумья, навеянные этими встречами.
