Случилось так, что за последние три года я дважды побывал в Соединенных Штатах. Беспокойная судьба политического обозревателя привела меня в Вашингтон, Нью-Йорк, Лос-Анджелес, Сан-Франциско. Было много интересных встреч — с министрами, сенаторами, общественными деятелями, журналистами, работниками искусства.
Весной 1967 года передо мной открылась глубоко встревоженная Америка, она была поистине ошеломлена драматическими известиями из Юго-Восточной Азии. Не было дня, не было часа, чтобы я не слышал слова «Вьетнам». Все большая эскалация, все более широкое развертывание американской агрессии против мужественного и стойкого вьетнамского народа, который уже много лет героически сражается за независимость, вызывали растущее беспокойство среди американцев. Для одних это был вопрос чести и совести, для других — вопрос материальный, финансовый: ведь это факт, что, когда я впервые приехал в США в 1946 году, американский военный бюджет определялся цифрой в 12 миллиардов долларов, а на 1967/68 год правительство Соединенных Штатов спланировало военный бюджет в сумме 76,5 миллиарда долларов. Для третьих это был вопрос жизни и смерти сына, брата, отца или жениха, посланных правительством во Вьетнам.
Общественное мнение США было взбудоражено. Очень многие не понимали, почему ведется эта разорительная и затяжная война в далекой стране. Одни требовали ее прекращения. Другие говорили: надо быстрее разделаться с этими азиатами, сбросить на них ядерную бомбу, и все тут. Третьи твердили: нет, это было бы чревато опасностью мировой войны; не надо пускать в ход такое сильнодействующее средство, но и не надо уходить из Вьетнама — это нанесло бы урон престижу США.
Когда я вновь приехал в США в 1969 году, обстановка была несколько иной: Джонсон, который как президент нес прямую ответственность за войну во Вьетнаме, что называется, «вышел из игры»: он не выставил свою кандидатуру на второй срок пребывания в Белом доме. Бомбардировки Демократической Республики Вьетнам были прекращены. В Париже шли переговоры с представителями борющегося Вьетнама. Победивший на президентских выборах республиканец Ричард Никсон обещал найти выход из «вьетнамского тупика».
И все же тревоги американцев не улеглись. Во-первых, война во Вьетнаме продолжалась, и там по-прежнему погибали, сражаясь за неправедное дело, тысячи молодых американцев; по-прежнему рвались бомбы, сбрасываемые американской авиацией на города и села Южного Вьетнама, по-прежнему кипели огненные реки напалма, которыми американцы заливали эту многострадальную страну, а переговоры застряли на мертвой точке из-за того, что представители США пытались вырвать за столом этих переговоров то, чего не добились в многолетних боях: сохранение и упрочение своего марионеточного режима в Сайгоне. Тревожили американцев и их острые внутренние проблемы: волнения в афроамериканских гетто, студенческие бунты, нищета миллионов людей, упадок американской культуры и многое другое.
Трезво мыслящие американцы все активнее искали выхода из создавшегося положения. Они рассказывали мне о своей борьбе, о своих планах.
Так постепенно вырисовывались контуры сегодняшней Америки…
В июне 1969 года мне посчастливилось услышать речь генерального секретаря Коммунистической партии США товарища Гэса Холла на международном Совещании коммунистических и рабочих партий, которое проходило в Москве. Это было мудрое и мужественное выступление. Не страшась своих могущественных классовых врагов, боевой руководитель американских коммунистов перед лицом всего мира разоблачал их.
«Проект документа, — говорил Гэс Холл, — правильно указывает: империализм США остается самой агрессивной воинственной силой в мире.
Он продолжает проводить свою кровавую агрессию против вьетнамского народа. Он продолжает проводить политику агрессии против народа социалистической Кубы. Он является главной силой военной, политической и экономической агрессии в Латинской Америке, Азии и Африке.
Он остается базой для повсеместных действий сил империализма — сил, которые тщетно пытаются остановить мировой революционный процесс. Он представляет собой самую большую угрозу миру во всем мире. Это ядерный дамоклов меч, который пока что не обнажен лишь благодаря силам нашей новой эпохи и особенно благодаря мощному военному и ядерному щиту Советского Союза».
Товарищ Гэс Холл сказал, что для того, чтобы проводить эффективную борьбу в любой области, необходимо знать своего противника. «Так как США являются центром мирового империализма, — продолжал он, — разрешите нам проделать своего рода хирургическую операцию, чтобы обнажить их нутро». И он развернул перед совещанием широкую картину внешней и внутренней политики этой крупнейшей империалистической державы, показал ее в самых различных аспектах, подчеркивая при этом, что, хотя американский империализм находится в тисках все углубляющегося кризиса, было бы верхом безумия, как он выразился, недооценивать его агрессивность и угрозу, которой он чреват.
Но товарищ Гэс Холл показал участникам Совещания и оборотную сторону этой картины.
«…Капитализм, — сказал он, — создал чудовище. Но он создал и нечто другое. Он породил боевой рабочий класс, дал толчок массовому возмущению. Он вызвал к жизни мужественное боевое движение за свободу американцев с черной кожей, массовое движение афроамериканского народа. Он породил бунт молодежи и студентов. Он привел в движение и вовлек в борьбу многомиллионные массы.
Он вдохнул силу в массовую борьбу за мир, против милитаризма, которая не знает классовых границ…».
Слушая эти сильные и мужественные слова товарища Гэса Холла, я мысленно возвращался к тому, что видел своими глазами в США. И решил рассказать об этом. Буду рад, если этот рассказ поможет читателю лучше уяснить ситуацию в крупнейшей капиталистической стране, играющей ныне столь важную роль в мировой политике.
