Семья индейцев

Семья индейцев независимо от своего типологического варианта выступает, подобно всякой семье, как определенная социальная система, выполняющая ряд функций, заданных общественными потребностями (креативную, экономическую, социализации и инкультурации подрастающего поколения и т.п.). На разных этапах существования семьи на первый план, естественно, могут выходить различные функции, но одна из них — экономическая — является постоянно необходимой. Экономическая функция семьи, направленная на создание и укрепление ее материальных основ, на практике распадается на две подфункции: производственную и потребительскую. Рассмотрим вначале первую из них.

Семья как производственный коллектив

В отличие от других групп населения страны индейская семья значительно дольше, приблизительно до середины 60-х годов, сохраняла значение производственного коллектива. Это связано прежде всего с изолированностью резерваций от рынков наемного труда: основным способом существования жителей общин было тогда сельское хозяйство, которым занималось свыше 1/3 коренных американцев. Однако уже в тот период производственная деятельность индейской семьи мало отличалась от аналогичных занятий белых фермеров и ранчменов. Основное, что, пожалуй, выделяло агропроизводителей резерваций, — это низкий уровень развития их хозяйств и как следствие — невысокая рентабельность, уступавшая общенациональным средним показателям в 2—2,5 раза.

Вместе с тем отмеченные обстоятельства способствовали консервации в индейских семьях некоторых традиционных коллективистских форм и методов ведения хозяйства, в особенности животноводческого, которые и составили специфику экономической деятельности семей коренных жителей США. Так, например, в общине навахов в конце 50-х — начале 60-х годов еще существовали отдельные традиции организации скотоводства. Хотя большинство операций, связанных с разведением и выпасом животных, даже в то время велось силами нуклеарной семьи, некоторые трудоемкие, требовавшие большого числа участников работы (кастрация, вакцинация, подпил рогов) осуществлялись, как правило, сообща группой родственников, а порой даже родственной группой семей. Правда, несмотря на это, потребление продукции, а тем более ее реализация на рынке носили индивидуализированный характер. Однако при церемониях в пределах группы сородичей, когда требовалось забить животное для праздничной трапезы, индивидуальная собственность на него не играла существенной роли. Старший по возрасту родственник обычно определял, чье животное лучше заколоть.

Аналогичная ситуация была зафиксирована и у апачей хикарилья. Здесь в 50-х годах имели место случаи, когда большая семья сохраняла не только функции хозяйственной единицы, но и потребительского сообщества: дети, обеспечившие себя какой-либо работой по найму, но не оторвавшиеся полностью от сельского хозяйства, могли уступать доходы от своих стад родителям или другим старшим родственникам.

Подобные специфические черты хозяйствования не могли не сказаться на нормах отношений между родичами. В частности, у навахов в рассматриваемый период имелся неписаный кодекс отношений между семьями в родстве, касающихся собственности на землю. Хотя каждая нуклеарная семья являлась владельцем своего пастбищного участка, нарушение границ которого членами общины обсуждалось, краткосрочный прогон через него стад, принадлежавших родственникам, считался само собой разумеющимся и плата за это не взималась. Более того, огораживание своего пастбища нередко расценивалось как асоциальный поступок. Однако в настоящее время обо всем этом можно говорить только как о недавней истории. Коммерциализация производства в резервациях сильно изменила социальный климат 50—60-х годов. Исследования показали, что к концу 70-х годов семейные фермы индейцев превратились в чисто капиталистические предприятия.

Уровень безработицы среди индейцев

Вместе с тем неустойчивое положение коренных американцев на рынке труда, обусловленное как недостаточным уровнем их профессиональной подготовки, так и иногда практикуемой дискриминацией в области трудовых отношений, обернулось для индейцев очень высоким — в отдельных случаях до 65% — уровнем безработицы и неполной занятости. Это привело к тому, что экономическое сотрудничество на уровне семьи до конца не исчезло и приняло различные формы взаимопомощи между близкими родственниками.

Такое сотрудничество в первую очередь проявилось в сельском хозяйстве. Обычно оно выглядит следующим образом. Пожилая супружеская пара большую часть года содержит семейную ферму. Ее взрослые дети (со своими семьями), работающие по найму, в случае потери рабочего места или окончания срока временного или сезонного контракта возвращаются на ферму родителей и остаются там до нового трудоустройства. Если представителям молодого (среднего) поколения сопутствовал успех, они, в свою очередь, оказывают родителям-фермерам денежную помощь.

К способам использования семейных и родственных отношений для укрепления своего положения среди наемных работников можно отнести и довольно распространенную практику создания при трудоустройстве так называемых родственных бригад, бытующую среди чироков Оклахомы. Родственники по материнской линии объединялись в группу, которая затем, подыскав место работы, стремилась попасть в одно подразделение. Целью создания таких бригад было желание индейцев защитить себя от дискриминации. Однако именно это обстоятельство вызвало сильное противодействие работодателей штата, являющегося по американским меркам одним из наиболее нетерпимых ко всем видам организации трудящихся. Поэтому родственные бригады индейцев формально запрещены под предлогом борьбы с коррупцией и семейственностью на производстве, и судить о том, насколько теперь распространено данное явление, крайне сложно. Таким образом, в наши дни индейская семья уже не представляет хозяйственной единицы: ее экономические функции в основном ограничились домашним хозяйством.

Образ жизни семьи индейцев

Что касается потребительской подфункции индейской семьи, т.е. расхода средств, заработанных ее членами, на основные повседневные нужды (питание, жилье, приобретение предметов личного пользования), то она в еще большей, чем производственная сфера, степени лишена теперь этнической специфики. Образ жизни семьи индейцев в современный период определяется главным образом ее экономическим положением, которое было и продолжает оставаться незавидным вопреки усилиям индейских общин и определенной помощи со стороны американских властей. По среднему уровню годовых доходов семьи коренных жителей страны значительно уступают семьям своих белых сограждан; помимо этого, обоснованное беспокойство вызывает и тот факт, что, хотя среди индейцев насчитывается ныне немало состоятельных лиц, основная масса имеет доходы ниже среднего показателя.

Итак, коренные американцы — одна из наиболее нуждающихся групп населения США. Данные официальной статистики, однако, не дают возможности проанализировать бюджет их семей, и лишь ряд косвенных источников позволяет выделить некоторые его особенности. Прежде всего можно с уверенностью сказать, что индейская семья, как правило, остро ощущает проблему жилища. В первой половине 80-х годов в США 43,7% домов индейцев не соответствовали стандарту, т.е. были лишены элементарных жилых удобств (у белого населения — менее 12%), в капитальном ремонте нуждались 66% жилищ. Помимо этого, 28% индейских семей жили в условиях скученности, а всего в улучшении жилищных условий нуждалось без малого 70% коренных американцев.

Основная причина подобной ситуации — крайняя дороговизна жилищного строительства: воздвигнуть жилой дом со всеми удобствами в конце 70-х — начале 80-х годов стоило около 74 тыс. долларов. Правда, в данном контексте нельзя не отметить, что в то время в рамках различных программ государственной помощи для индейских семей было выстроено около 23 тыс. новых домов, а капитальному ремонту или реконструкции подвергнуто почти 25 тыс. старых. Но эта помощь в конечном счете оказалась недостаточной. По свидетельству авторитетной индейской организации Фонд прав коренных американцев (ФПКА), за период 1974—1980 гг. в индейских землях, например, с 53 до 62 тыс. увеличилось число негодных и ветхих домов. Произошло это потому, что темпы государственного строительства явно не соответствовали темпам роста коренного населения. Поскольку… средний возраст индейцев — около 20 лет, процесс создания новых семей идет непрерывно. Не имея возможности получить нормальное жилище, молодежь вынуждена селиться в лачугах, — отмечалось в заявлении ФПКА.

Другая группа обязательных расходов семьи — питание. По имеющимся данным, картина здесь также неблагополучна. Как подчеркивалось в этой связи в заявлении одной из ведущих политических организаций коренного населения Соединенных Штатов — Национальной ассоциации председателей советов общин, на рубеже 80-х годов в пищевом рационе индейцев весьма незначительное место занимало, к примеру, натуральное мясо, которое обычно заменялось сосисками и иными мясными субпродуктами. Основным источником протеина выступали, как правило, дешевые сорта мороженой рыбы, а преобладающими продуктами питания в повседневном рационе являлись каши, картофель и недорогие сорта овощей.

Проблемы многодетных семей

В особо трудном положении, естественно, пребывают многодетные семьи. Несмотря на то что практически каждая мать в резервациях, имеющая ребенка в возрасте до 5 лет, в рамках правительственной программы помощи получает с 1984 г. еженедельно так называемый пакет с дополнительным питанием (в его состав обычно входят упаковки детских смесей, крупы быстрого приготовления, сухофрукты) на сумму в 75 долларов, по стандартам США считается, что дети в таких семьях страдают от недоедания. Следствие этого — широкое распространение среди малолетних индейцев разного рода дефектов физического развития. По данным Американской медицинской ассоциации на середину 80-х годов, практически 1/3 детей и подростков в индейских территориях имела дефекты зрения, в основном близорукость и астигматизм, a 1/4 — дефекты слуха. Таким образом, особенности семейного потребления коренного населения были связаны с элементарной нехваткой денежных средств, отражавшейся на основных сторонах ее быта — неудовлетворительных жилищных условиях и экономии на питании.

Ответственной функцией семьи является прокреативная функция. Статистические данные показывают, что в целом в современной семье коренных жителей Соединенных Штатов ситуация с деторождением вполне благополучна. В 80-х годах в семьях с детьми у индейцев было в среднем 2,3 ребенка (в сельских районах эта цифра немного выше — 2,5 ребенка, а в городах ниже — 2,1). Такой показатель превышал общенациональный приблизительно в 1,3 раза и в конечном счете обеспечивал расширенное воспроизводство индейского населения страны. Вместе с тем статистика беспристрастно свидетельствует, что за истекшие 20—25 лет процесс сокращения числа детей, характерный для США, затронул и индейцев, правда не в такой степени, как другие группы населения: в 70-х годах на индейскую семью приходилось в среднем 2,3 ребенка, а в 60-х — 3,1. Изменился и критерий многодетности. Если в 60-х годах таковой считалась семья, где было четверо и более детей, то в 80-х данное определение применялось уже к семье с тремя детьми, каковая, впрочем, стала довольно редким явлением, по крайней мере в городах. Таким образом, у коренных американцев преобладает сравнительно малодетная семья.

Сокращение числа детей в индейских семьях — явление сложное и многоплановое. В основе его — экономические факторы. С перенесением производственной деятельности в общественный сектор ребенок, перестав вносить в семью свой трудовой вклад, превратился из помощника в потребителя. В условиях бедности, в которых, как известно, живут многие коренные американцы, это приводит к тому, что многие родители не спешат обзаводиться лишним потомством. Детей все чаще рассматривают как нечто второстепенное, некую обузу, — отмечали американские средства массовой информации. Сказываются и жилищные проблемы, и перегрузка женщин, которые все чаще вынуждены сочетать домашний труд с наемным. По данным Индейского исследовательского центра в г. Пьерр (Южная Дакота), многие индианки, в особенности те, кто живет в городах, вынуждены отказываться от рождения более 1—2 детей. В этом контексте характерен следующий факт: уже в начале 80-х годов в США почти 30% индейских семей, где мать находилась в фертильном возрасте, были бездетными.

С прокреативной функцией семьи тесно связаны ее обязанности по социализации подрастающего поколения. Естественно, в современный период роль семьи в этом процессе подверглась существенной трансформации: воспитание подрастающего поколения в значительной степени протекает в общественной сфере ввиду охвата юных индейцев системой школьного обучения. Тем не менее значение семьи по-прежнему весьма велико не только в обеспечении здорового и комфортного морального климата для индейской молодежи, но и особенно в подготовке ее к самостоятельному существованию.

Кризисные явления в семьях

Данная сторона жизни семьи коренных американцев как раз и является областью, где с наибольшей силой сказываются кризисные явления.

Они нарастали постепенно. В 50-х годах сельская по преимуществу индейская семья естественным образом, опираясь на традиции дорезервационного периода, осуществляла процесс социализации ребенка, росшего на глазах родителей и других старших родственников. Вот пример того, как шло приобщение молодого поколения к культуре и трудовой деятельности у навахов. Жизнь юного индейца разделялась на несколько ступеней. Основным содержанием воспитания на первых двух из них, охватывавших соответственно возрастные группы от года до 4 лет и 5—6 лет, было привитие понятий «земля», «дом», «родители», «прародители». С помощью соответствующих легенд и историй мать и отец объясняли своим детям разницу в поведении мальчиков и девочек. Па третьей ступени (7—9 лет) происходило приобщение к труду: девочки начинали помогать матери по дому, а мальчики — отцу на ранчо. На следующей, четвертой ступени (10—15 лет) основной акцент переносился на духовное развитие: изучение истории своего народа, объяснение детям их места в системе родственных связей. Собственно говоря, на этом обучение юных навахов и завершалось. На пятой ступени (16—18 лет) юноши и девушки включались в хозяйственную жизнь семьи наравне со взрослыми, и, наконец, на шестой ступени (19—22 года) молодежь получала право распоряжаться имуществом без ограничений. После этого можно было вступать в брак и отделяться от родителей. Конечно, здесь мы привели общую схему воспитания, которая не являлась абсолютом. Она также не могла быть и гарантией успеха на данном поприще. Тем не менее, поскольку взросление индивида происходило в сельском обществе с его сравнительно жесткими социальными нормами и непререкаемым авторитетом старших по возрасту, многих проблем воспитания в том виде, в каком они есть в настоящий момент, в индейской семье в недавнем прошлом не существовало.

Вовлечение резервационного населения в американскую экономику воздействовало на процесс воспитания детей в семьях коренных жителей весьма неоднозначно. С одной стороны, правящие круги страны, заинтересованные в том, чтобы работники-индейцы были элементарно грамотными, приложили немало усилий для охвата их детей системой школьного обучения. Достаточно сказать, что за 60-е годы среди индейцев доля лиц, получивших среднее образование, увеличилась в 4,3 раза. Но, с другой стороны, это безусловно позитивное обстоятельство перечеркивалось содержанием политики американских властей в сфере образования молодых индейцев. В США вплоть до самого недавнего времени даже на территориях резерваций обучение индейцев шло исключительно по общеамериканским программам. В школах молодые представители коренного населения столкнулись с новой для них системой ценностей: меркантильностью, эгоцентризмом, ежедневным соперничеством и ориентацией на успех. Параллельно с этим учебные программы широко практиковали распространение ложных стереотипов относительно традиционных культур индейцев, их истории, языков, чем унижали достоинство коренных жителей страны. Результатом подобного разрыва между тем, что ребенок получал дома и в школе, стало крайне болезненное явление — нарушение диахронных связей между поколениями семьи. Как отмечал по данному поводу в спецкомитете сената по делам индейцев лидер резервации Колорадо-Ривер М. Фернандес, это нанесло тяжкую психологическую травму и юным индейцам, и их родителям. Результат не замедлил сказаться.

Разрыв межпоколенных связей

Разрыв межпоколенных связей прежде всего крайне мучительно отразился непосредственно на поколении 60-х годов. Исследование Общеиндейской ассоциации здорового образа жизни в середине 80-х годов в этой связи выявило следующее. Многие индейцы, пройдя через государственную систему обучения, практически утратили родные языки и отошли от своих традиционных культур. Вместе с тем им не удалось полностью интегрироваться в американское общество, принять до конца его жизненные ориентиры. В итоге у них произошло размывание самосознания и появилось чувство non-person — что они — никто: ни индейцы, ни белые. Прямым следствием этого духовного кризиса стало пристрастие к алкоголизму и наркомании, уровень распространения которых среди взрослых членов общин по некоторым данным составлял от 50 до 85%. Неудовлетворенность занятым в жизни местом, апатию, разочарование, раздражение утратившие свое «я» коренные американцы перенесли в семью. Вынесенное из официальной системы образования презрение к традиционному воспитанию не замедлило сказаться на внутрисемейном климате. В недавнем прошлом племенные сообщества имели жесткие нормы поведения индивидов, которым последние были обязаны неукоснительно следовать, — прокомментировал это явление житель общины Форт-Пек Д. Стиффарм. — Теперь мы живем в новом для нас мире… по законам США. Великая нация дала племенам множество ценных понятий, облегчивших нашу жизнь. Но вместе с тем в племенные сообщества пришло много дурного: распались традиционные системы ценностей, люди утратили чувство собственного достоинства и гордости, что привело к краху родственных связей и структур.

Алкоголизм, наркомания и насилие в среде индейцев

На семейном уровне разрыв связей между поколениями в первую очередь проявился во взаимопонимании и неуважении родителей и детей и их отчуждении друг от друга. Следствием этого стало получившее широкое распространение поистине безответственное отношение первых к последним. Условия, в которых воспитываются многие индейские дети, ужасают. Умственно неполноценные дети, родившиеся у пьющих матерей, в отдельных резервациях составляют до 25% учащихся начальных классов индейских школ. Впрочем, и другие ученики также лишены возможности нормально заниматься, так как по свидетельству средств массовой информации в индейских семьях стала весьма типичной ситуация, когда семилетний ребенок, вместо того чтобы готовить уроки, вынужден заботиться об алкоголиках-родителях и опекать младших сестер и братьев. Из-за отсутствия со стороны взрослых контроля за досугом индейцев подростков среди последних также широко распространились алкоголизм и наркомания. Как показал, в частности, осуществленный в начале 80-х годов индейским исследовательским центром г.Пьерр (Южная Дакота) опрос, проживание в семьях алкоголиков (в таких условиях живет 85% детей индейцев этого штата) приводит к тому, что без малого 90% подростков в возрасте до 16 лет употребляют спиртное, 85% курят марихуану, а 65% употребляют наркотические вещества другими способами. Между тем даже теперь в Соединенных Штатах вопреки требованиям прогрессивно мыслящих представителей индейского населения не осуществляется никаких специальных мер по борьбе с употреблением молодежью резерваций алкоголя и наркотиков. Это не единственная беда индейской несовершеннолетней молодежи. Факты позволяют говорить не только о безответственном, но и о бесчеловечном, садистском отношении к детям, проявляющемся, в частности, в весьма распространенных случаях растлений и сексуальных насилий над ними. Только согласно официальным данным, одна из четырех девочек и один из шести мальчиков до 18 лет стали в той или иной форме жертвами преступлений на сексуальной основе, причем количество подобных правонарушений имело тенденцию к увеличению. Вот что свидетельствовал по этому поводу руководитель службы здравоохранения резервации Форт-Пек И. Тротье: „Во время работы в резервационной клинике мне приходилось наблюдать детей с венерическими заболеваниями, разрывом влагалища, пролапсом заднего прохода. Без малейшего сомнения можно утверждать, что они были изнасилованы. Это типичные случаи для нашей резервации. Причем весь ужас подобного состояния дел заключается в том, что часть вышеперечисленных преступлений совершается над детьми в собственных семьях. По иронии судьбы у юных индейцев риск подвергнуться насилию выше не тогда, когда они остаются без присмотра со стороны старших, а, наоборот, при контакте с ними. По словам активистки авторитетной индейской организации Национального конгресса американских индейцев (НКАИ) С. Харджо, кризис семейных связей, алкоголизм родителей, грубость и недоброжелательность в домашней среде — вот факторы, усугубляющие вероятность детей быть подвергнутыми растлению. В этой связи совершенно справедливой представляется оценка бедственной ситуации в семьях коренных американцев, сделанная в 1985 г. Индейским центром исследования ресурсов здравоохранения: Строго говоря, семья в настоящее время превратилась в институт, наиболее враждебный детям.

Приведенные выше факты могут создать впечатление, будто у коренных американцев вообще нет благополучных семей. Конечно, это не так, ибо в противном случае давно произошел бы процесс окончательной культурной деградации индейских народов, тогда как в действительности из их среды выходит немало представителей научных, культурных или деловых кругов. Еще в 1983 г. доля служащих и квалифицированных рабочих среди индейцев, трудившихся по найму, составляла более 70%. Но то обстоятельство, что сведения о насилиях, растлениях и пр. все чаще становятся достоянием гласности, говорит об остроте проблемы. В данной связи нельзя обойти вниманием и попытки общинного руководства как-то изменить ситуацию. В последнее время советы резерваций, используя для этого свое право административной автономии, начали самостоятельную борьбу с тяжелыми условиями, в которых растут дети индейцев. Выборочно обследование ряда общин юго-западных и западных штатов, например, показало, что почти в 50% из них уголовно наказуемым являлось жестокое и циничное обращение родителей с детьми, в 64% — так называемое поощрение преступных действий подростков, куда, в частности, входит вовлечение их в пьянство, а в отдельных случаях даже приобщение к курению табака, и, наконец, в 85% — безответственное отношение родителей к получению детьми образования. К сожалению, эти усилия не получают достаточной поддержки со стороны американских должностных лиц, предпочитающих лишение родительских прав коренных американцев и передачу их потомства на воспитание в интернаты как наиболее простое средство решения всех проблем несовершеннолетних жителей резерваций.

Подобная практика получила в Соединенных Штатах довольно большое распространение. По данным БДИ, к началу 80-х годов, почти 35% детей индейцев были насильственно разлучены со своими родителями, а их доля среди попавших в интернаты в 10—12 раз превышала аналогичные показатели для белых. Представители резервационного населения, в свою очередь, стали выражать резкий протест против вмешательства американских властей в их семейные дела. Оно, по мнению лидеров-индейцев, носило и носит характер откровенной дискриминации, поскольку, помимо разрыва родственных связей, передача индейской молодежи на воспитание в интернаты имеет результатом и навязывание ей не свойственных коренным американцам ценностей и образа жизни, что в перспективе ведет к полной утрате этнической самобытности.

С целью ослабить недовольство коренных американцев в ноябре 1978 г. был принят гражданский закон 95-608, который должен был прекратить процесс отрыва детей индейцев от своих родителей и предотвратить развал индейских семей. Этого, однако, не произошло. Закон 95-608 в принципе не запретил насильственную передачу малолетних индейцев в интернат, ибо основная его суть заключалась как раз в определенной ситуации, когда такая передача приобретала законный характер. Поэтому, как показали повторные слушания в конгрессе, проблема положения индейских детей, как и ранее, далека от разрешения.

Борьба с растлением малолетних

Успехи по борьбе с растлением малолетних оказались еще более скромными, ибо здесь законодательные инициативы касаются весьма деликатной сферы внутрисемейных отношений. Тем не менее в ряде резерваций в начале 80-х годов были приняты законы, карающие за принуждение к половому сношению подростков до 16 лет, соблазнение детей, урофилию, копрофилию, садизм, кровосмешение, содомию и пр. Кроме того, было расширено юридическое толкование понятия „кровосмешение”, которое стало распространяться и на двоюродное родство. Наконец, в 1985 г. конгресс США приступил к обсуждению законопроекта о внесении в так называемый перечень наиболее тяжких преступлений все виды сексуальных насилий, чинимых в отношении живущих в резервациях детей. Активность американских законодателей в данном вопросе можно было бы приветствовать, если бы предложенный ими проект закона не нес в себе недостаток любого запрета, который не затрагивает объективные основы правонарушений. В этой связи понятна более чем сдержанная реакция НКАИ на закон 1985г.: „Мы надеемся, все понимают, что более строгие наказания за растление несовершеннолетних в конечном счете не могут искоренить этот порок. Преступления подобного рода имеют мириады скрытых корней: крайняя степень безработицы среди индейцев, их культурная деградация, повсеместное распространение алкоголизма — вот истинные причины дезинтеграции и распада индейских семей.

Этнические вопросы и проблема самоидентификации

С осуществляемым в рамках семьи воспитанием подрастающего поколения неразрывно связана ее функция по воспроизводству этноса. Поскольку американские власти не оказывают прямого содействия сохранению культур индейцев, а общины, за небольшим исключением, не в состоянии институализировать (например, посредством преподавания родного языка или изучения истории своего народа) передачу из поколения в поколение самобытных традиций коренных жителей, даже среди резервационного индейского населения, не говоря уже о городском, основное значение в формировании этнического самосознания детей приобретает семья. Обычно данный процесс происходит в опосредованной форме — через определенный бытовой уклад, повседневное общение родителей и детей и т.п. Вот как расценивают эту ситуацию сами коренные американцы.

„Неверно думать, будто все свободное время мы сидим и думаем о том, что мы индейцы, — заявил опрошенный американским социологом Б. Эшенбреннером один из жителей общины оклахомских пауни. — Ведь моя жена и я — оба работаем и, как и все остальные люди, загружены повседневными обязанностями. Однако и мы и паши дети знаем историю своего народа, общаемся с нашими друзьями-пауни, по возможности участвуем… в фольклорных праздниках общины. Словом, хотя нам постоянно приходится делать неиндейские дела, мы — пауни”.

Естественно, в отличие от своих резервационных соплеменников индейцы, поселившиеся в крупных городах, лишены возможности в такой мере соприкасаться с культурой своих народов. Здесь-то роль семьи в межпоколенной передаче этнической информации становится решающей. Характерен в данном контексте рассказ студента — выходца из общины, который зафиксировал Эшенбреннер. Когда информатору был год, его родители, покинув резервацию, перебрались в предместье Лос-Анджелеса. Пригород, где семья сняла угол, населяли в основном выходцы из Латинской Америки. Мальчик рос среди них, и его сверстники считали его одним из своих. Конечно, подчеркивал информатор, „я знал, что я — индеец, но не задумывался над этим фактом, который тогда не значил для меня особо много”. Ситуация изменилась, когда молодой человек услышал от жившей с ними бабушки историю героической борьбы пуэбло за землю. Это стимулировало его дальнейший интерес к культуре и фольклорной традиции своего народа. „Рассказы бабушки, — подчеркнул далее молодой индеец, — помогли мне впоследствии понять многое… я — часть народа пуэбло; я — индеец; у меня особая культура, и сознание этого дает мне возможность ощущать себя полноценным человеком”. Иными словами, в данном случае семья выполнила свою функцию по поддержанию этнической непрерывности.

Однако встречаются и обратные примеры. Исследования Э. Уэрхефтига среди чироков Оклахомы показали, что в ряде их семей в воспитании детей превалируют негативные этнические автостереотипы. Многие родители, сталкивавшиеся в повседневной практике с дискриминацией, внушают своим детям, что основное препятствие улучшению благосостояния — их индейская культура, а единственный способ преуспевать в жизни — попытаться перестать быть индейцем. Результатом такого воспитания стало появление у части молодых чироков крайне негативного отношения к традициям собственного народа. И неудивителен тот факт, что к середине 80-х годов без малого половина их уже не участвовала ни в социальной, ни в культурной жизни своей общины. Тем не менее в целом семьи коренных жителей США справляются с ролью механизма диахронной передачи национальной культуры. Предпосылки процесса этнического возрождения, охватившего коренные народы с середины 80-х годов, были заложены именно на семейном уровне.