На Аляске первые ходоки русских староверов появились в 1967 г. Прохор Мартушев и Григорий Гостевский ездили на Аляску из штата Орегон несколько раз, прежде чем нашли желанную землю. С помощью благотворительного „Толстовского фонда” (г. Нью-Йорк) община приобрела в кредит (частично уплатив наличными) за 14 тыс. долларов три земельных участка на полуострове Кенай примерно в 10 милях к северо-востоку от местечка Анкор-Пойнт и в 25 милях к северу от морского порта Хомер. Первые четыре семьи (к названным выше присоединились Павел Косачев и Анисим Калугин, женатый на родной сестре Мартушева Соломин) двинулись из Орегона через Канаду, загрузив гусеничный трактор на 20-тонный самосвал, к которому был прицеплен еще один грузовик. Спустя две недели, 13 мая 1968 г., путешественники прибыли на Аляску и разбили палатки первоначально на земле своего соседа — американца Билла Ребика, ибо собственную землю еще предстояло очистить от леса. Женщины и дети переносили все тяготы наравне с мужчинами. На их долю выпало немало испытаний: напал мор на скот, случился пожар в одной из палаток (и погибла девочка), не хватало мест для детей в трейлере, оборудованном под школу. „Американцы привозили нам рыбы, креветок, другую пищу. Некоторые привозили одежду. Больше всех приезжали алеуты”, — вспоминает Соломия Григорьевна Калугина. Русские упорно расчищали лес, прокладывали дорогу, тянули трубы водопровода, готовили столбы для линии электропередачи. В 1968 г. группа переселенцев уже включала приблизительно 150 человек.
Содержание
Поселок Николаевск
Прошли годы, и в глубине полуострова Кенай вырос поселок Николаевск с добротными двухэтажными домами, школой, молельным домом (а затем и церковью). В 1980-х годах число русских переселенцев уже достигало 600 человек, и миграционные процессы — приливы и отливы продолжаются по сей день (на современной карте района Селдовия в Николаевске показано более 50 жилых строений). Учитывая, что к северу от поселка приблизительно в расстоянии одной мили в начале 1980-х годов возникло еще два поселения — Находка (8 жилых домов) и Ключевая (около 10 домов), русское население этого „куста” насчитывает немногим более тысячи человек.
По сути дела, русские староверы, придя на Аляску, стали вновь обживать те самые места, где с середины 80-х годов XVIII в. уже были русские поселения, основанные российскими мореходами и промышленниками, пришедшими на парусных судах через Тихий океан из Охотска и Камчатки. Волею судеб даже название Николаевск (в честь св.Николая) словно позаимствовано из тех давних времен, когда в устье реки Кенай на Кенайском полуострове в 1791 г. был построен и долго действовал Николаевский редут. Однако эпоха Русской Америки завершилась в 1867 г., когда земли, подведомственные Российско-Американской компании, были проданы Соединенным Штатам Америки.
Поселок Николаевск (и ближайшие к нему Находка и Ключевая) стал самым северным пунктом длительного и трудного пути староверческой общины. Старшее поколение, которому сейчас за 50 лет, хорошо помнит начало этого пути: их родители и старики с детьми, объединившись по нескольку семей, в начале ЗО-х годов нелегально, ночью покидали Советскую Россию, уходя от гонений на верующих и от коллективизации. Трагическую историю бегства своей семьи из России в Китай описывает жительница Николаевска Анна Басаргина, в ту пору 12-летняя дочь раскулаченного владельца водяной мельницы: преследуемые советской милицией, они в утлой лодке отправились всей семьей по реке, чудом остались живы (утонул лишь трехлетний брат), а оказавшись в Китае, спасались от китайской полиции. „Шли пешком, без обуток и ноги поотбили. Потом мы зашли к одним китайцам, попросили их, чтобы продали нам обутки. Китаянка пожалела нас, сняла ботинки с себя и отдала мне. Также и моей младшей сестре Вере. Когда мы попросили купить обутки, китаянка тоже сняла с себя и отдала Вере”.
Откуда переселялись староверы на Аляску
Переправившись через Амур и оказавшись в Китае, беглецы на какое-то время задерживались в северной Маньчжурии, но затем перекочевывали в окрестности Харбина — узлового пункта Китайско-Восточной железной дороги (КВЖД), строительство которой было начато на инвестиции России и Китая еще в 1903 г. Ко времени прибытия староверческой общины в ближайших к Харбину городах уже было сосредоточено многотысячное русское население (староверы из Приморья, остатки армии Колчака, ижевские и воткинские рабочие российских оружейных заводов, сражавшиеся в 1918—1919 гг. против Красной Армии в рядах колчаковцев). Вновь пришедшие присоединились к староверам, ушедшим задолго до них из Приморской обл. России и осевшим в Харбине в 20-х годах, но не слились с ними. Обе эти группы именовались харбинцами — в отличие от еще одной староверческой общины, переселившейся в Китай — в северо-западную пограничную с СССР (Казахстаном и Киргизией) провинцию Синьцзян (современный Синьцзян-Уйгурский автономный район). „Синьцзянцы”, как стали именовать там русских староверов, переселились со Среднего и Южного Урала в 1918—1931 гг.
Итак, вторая волна харбинцев — они представляют для нашей темы наибольший интерес — прибыла в Китай, когда Маньчжурия (а следовательно, и г.Харбин) была оккупирована японцами (1931—1945 гг.). Политические события в Китае развивались стремительно. 8 августа 1945 г. Советский Союз объявил войну Японии и советские войска вместе с войсками Монгольской Народной Республики вступили на территорию Северо-Восточного Китая и Внутренней Монголии, где в короткий срок разгромили самую сильную часть японских вооруженных сил Квантунскую армию; гражданская война между Гоминданом и Китайской компартией, крестьянские и национальные восстания, победа коммунистов и образование КНР (1949 г.) привели к тому, что в 1952 г. КНР в содружестве с Советским Союзом стала осуществлять программный документ — „Бороться за мобилизацию всех сил для превращения страны в великое социалистическое государство”. В 1953—1957 гг. уже 96,3% крестьянских хозяйств состояли в кооперативах. Коллективизация, от которой староверы ушли из Советского Союза, настигла их и в Китае. Кроме того, с приходом советской власти начались аресты. Священник Никольской церкви в селе Николаевск Кондратий Фефелов вспоминает, как арестовали в Харбине его отца Созонта и старшего 17-летнего брата (за то, что был призван в японскую армию); тюрьма и длительный лагерный срок разрушили семью. Остальные братья и сестры, забрав мать и собственные семьи, решили покинуть Китай.
Почти одновременно харбинцы (в 1955—1960 гг.) и синьцзянцы (в 1956—1961, 1965 гг.) стали покидать Китай через Гонконг. Здесь харбинцы вновь разделились. Одна их часть перебралась в Бразилию, где задержалась ненадолго: из-за неурожаев риса, невозможности прокормить семью, а также из-за опасения, что правительство Бразилии будто бы „поворачивает влево”, отдельные семьи начали мигрировать в штат Орегон (США); вторая часть из Гонконга направилась на жительство в Австралию и Новую Зеландию, а оттуда — в Аргентину, Уругвай, Боливию и Перу.
В 1963 г. стараниями сенатора Роберта Кеннеди в США было разрешено переехать из Турции большой общине русских староверов. Еще в XVII в. они переселились с юга Кубани первоначально на территорию современной Румынии, а оттуда в 1879 г. в Турцию. В 1963 г. „турчане” перебрались в США и, проведя год-другой в штате Нью-Джерси (где их также опекал „Толстовский фонд”), двинулись ближе к Тихоокеанскому побережью — в штат Орегон.
Штат Орегон — центр русского заселения
Таким образом, в штате Орегон, в окрестностях крупного города Портленда, в частности в г.Вудбёрне — центре русского заселения — и других ближайших небольших поселениях, к 1966 г. обосновалось около 550 русских староверов (главным образом харбинцев). В 1971 г. их насчитывалось уже около 3 тыс. (харбинцы, синьцзянцы, турчане, а также община молокан, переселившихся из Лос-Анджелеса, и община баптистов из Сан-Франциско), к 1981 г. — около 5 тыс., вследствие чего более четверти населения этих мест оказалось русскоязычным. В 1967 г. часть харбинцев, стремясь удалиться от цивилизации в более глухие места, с помощью „Толстовского фонда” начала переселение на Аляску, а другая в 1974 г. — на берега р. Плат в провинции Альберта (Канада).
Таков путь русских староверов, пройденный ими почти за шесть десятилетий из России до Аляски. В каждом из географических пунктов, которые они на своем пути обживали, оставались русские общины, они живут по сей день, сохраняя русский язык, нравы, обычаи, свое вероисповедание, материальную культуру. Что помогло им, оторванным от родной земли, страны, оказавшимся в иноязычной — китайско-испано-португало-румыно-турко-англоязычной — среде, в новых для них климатических и общественно-экономических условиях, сохранить свою „русскость”? Основой этнической устойчивости, надо полагать, был многовековой опыт российского церковного раскола, начавшегося в первой четверти XVI в. и достигшего своего апогея при патриархе Никоне в XVII в. По мнению русского историка, профессора казанской духовной академии А.П. Щапова, высказанному в 1850-х годах, раскол с самого своего появления имел не просто религиозно-обрядовый, мнимостарообрядческий, но главным образом религиозно-демократический характер. С 1666 г. раскол перешел из сферы церковной в сферу гражданской народной жизни и здесь принял характер народно-демократической оппозиции. При Петре I — это „общинная оппозиция податного земства против всего государственного строя — церковного и гражданского, отрицание массою народною греко-восточной никонианской церкви и государства или империи всероссийской с ее иноземными, немецкими чинами и установлениями”. Развивая эту мысль, русский историк Н.И. Костомаров в 1870 г. писал: „В расколе привыкли видеть одну тупую любовь к старине, бессмысленную привязанность к букве; его считают плодом невежества, противодействием просвещению, борьбою окаменелого обычая с подвижною наукою. По сущности предмета, который служил расколу основою, раскол действительно представлялся с первого раза до крайней степени явлением консервативного свойства: дело шло об удержании старых форм жизни духовной, а по связи с ней — и общественной, при этом до мельчайших подробностей и тонкостей, без всяких уступок. Но в то же время потребность удержать то, что прежде многие века стояло твердо, не подвергаясь колебанию, вызвала вслед за собою такие духовные нужды, которые выводили русский народ в чужую ему доселе область мысленного труда… Раскол не есть старая Русь; раскол — явление новое, чуждое старой Руси… Раскол является крупным явлением умственного прогресса”. Возникнув как оппозиция, раскол никогда не был опасен для России; напротив, своим бегством раскольники способствовали расширению ее пределов, внося обрусение на окраины. Бегство староверов за пределы России, вызванное желанием не только избавиться от гонений за веру, но и освободиться от ига крепостного права, имело глубокие традиции в XVII— XVIII вв. Уход восточносибирских староверов из Советской России в 1930-х годах лишь продолжил традицию побегов и в значительной мере, надо полагать, был вызван перестройкой всего крестьянского быта и первыми декретами Советской власти о равноправии мужчин и женщин, о гражданской регламентации брачных союзов, нарушившими религиозно-обрядовые устои староверов.
Автору этих строк довелось побывать у староверов Аляски в селениях Николаевск (1979, 1988, 1990 гг.), Находка и Ключевая (1990 г.), Качемак-Село (1990 г.), а также в г.Вудбёри, штат Орегон (1988 г.). Хотелось узнать, откуда сами жители Николаевска ведут свою родословную. Батюшка Кондратий Созонтович Фефелов (1936 г.р.) поведал, что его далекие предки — выходцы из Москвы. Как известно, московские староверы были одними из первых, кто в 1668 г. бежал от жестокого взыскания податей и недоимок в Стародубский край и на Ветку, принадлежавшие Польше. Стародубье стало центром беглопоповщины. Все недовольное население убегало в Стародубье вплоть до отмены крепостного права в 1861 г. Стародубско-ветковская группа старообрядцев сохранила многие черты культуры допетровской Московской Руси. Однако вековое проживание на землях Польши, Украины и Белоруссии наложило свой отпечаток на их духовную и материальную культуру. Среди староверов, бежавших в Польшу, были выходцы не только из Москвы. После того как в XVIII в. было решено старообрядцев из Польши переселить в малоосвоенные районы Сибири и они четырьмя большими партиями (в 1757, 1764, 1767 и 1780 гг.) насильственно, под конвоем были отправлены в Сибирь, русские историки и этнографы XIX в. попытались установить основные районы их выхода. Выяснилось, что, кроме староверов из Архангельской и Вологодской губерний, в Забайкалье Лерез Стародубье и Ветку пришли староверы, предки которых проживали в областях к югу от Москвы (Тульской, Калужской, Орловской, Рязанской, Белгородской; исследования А.М. Селищева), а также из центральных губерний России (Костромы, Ярославля, Москвы, Калуги, Тулы, Орла, Курска, Смоленска, Новгорода, Вологды и Твери, Владимира и Симбирска; исследования М.И. Лилеева).
Можно предполагать, что предками харбинцев — староверов Аляски были „семейские” Забайкалья (они были названы так потому, что переселяли их семьями). Вероятно, именно поэтому, поселившись в 30-х г. XX в. в окрестностях Харбина, они не слились со староверами, пришедшими ранее из Приморской обл. Дальнего Востока. И по семейному укладу староверы Аляски имеют черты сходства с семейскими Забайкалья.
Семьи русских староверов
В конце XIX в. на территории Приангарья существовали две формы семьи — малая и неразделенная. Малые семьи чаще всего состояли из родителей с неженатым сыном или с принятым в дом зятем. Нередко малые семьи включали два поколения: родителей (или одного из них) и неженатых детей либо супругов (чаще бездетных) и приемышей. Супруги, а иногда кто-либо из одиноких родственников могли жить отдельно от взрослых детей. Особняком можно рассматривать так называемые договорные семьи: две семьи, которые из-за малого числа рабочих рук были не в силах вести самостоятельное хозяйство, заключали между собой так называемый договор и объединялись в одно хозяйство. Родственники, отделяясь, селились гнездами по соседству. Преобладающей формой семьи были отцовская, в которой, как правило, вместе с родителями жили два-три сына с женами и детьми. Число членов семьи в ней обычно колебалось в пределах 12—15 человек, но иногда превышало это число. Семьи представляли собой прежде всего союзы родственников, но сами крестьяне обычно называли семью артелью, следовательно, определенное значение имели в них хозяйственные начала.
Сходные формы семьи можно увидеть и у староверов Аляски. В семьях обычно по 10—12 детей. Например, у Кондратия и Ирины Фёфеловых И детей: 7 дочерей (Людмила, Кира, Раиса, Фаина, Пелагея, Федосья, Филицата) и 3 сына (Денис, Никита, Иосиф), к 1988 г. был 21 внук. Дочери выданы замуж за староверов в Николаевске и Орегоне. Старшие сыновья женились, и родители выделили им землю неподалеку. В 1990 г. с родителями оставались младшие несемейные Иосиф (23 лет) и Филицата, заканчивающая местную школу (16 лет).
Родственными считаются семьи по „восьмое колено», и это налагает запрет на браки между родственниками. Замуж девушек выдают рано — в 13—13,5 лет, и если в селении нет подходящего жениха (невесты), то сватают из числа староверов, проживающих в штате Орегон, в провинции Альберта (Канада) либо в Бразилии или Китае. С недавних пор к этому перечню добавился Советский Союз. Юноши женятся в 16—18 лет, когда они еще находятся в полной экономической зависимости от родителей и подчиняются их воле. Запрет на использование контрацептивов способствует увеличению семей. Молодую девушку, решившую выйти замуж за американца, родители против ее воли могут увезти в Орегон, откуда она вернется замужней женщиной. Как объяснила молодая женщина Агриппина, вышедшая замуж из Альберты в Качемак-Село, только „перестарки» (старше 20 лет) стремятся выйти замуж за американцев. В Хомере у причала мне довелось встретить семью рыбаков из Орегона, в которой отец — темнокожий выходец из Бразилии, мать — русская староверка и три прелестные беленькие с темными глазами дочки младшего школьного возраста. Не приходилось слышать, чтобы юноши из староверов женились на американках, хотя в Николаевске в 1988 г. мне довелось встретить девушку-американку, обращенную в старую веру. Воля отца и матери — закон для семьи, объединяемой единым кровом.
Дома староверов на Аляске
С трудом можно назвать избами дома староверов на Аляске: по большей части это двухэтажные постройки с двускатной кровлей, наружные стены обшиты гладкостругаными досками, а окна лишь одного дома, где когда-то жил образованный и мастеровой человек Прохор Мартушев, украшены резными наличниками по образцу сибирских изб. Дома крепких хозяев обставлены и украшены внутри с небывалой роскошью. Множество жилых комнат, гостиная, столовая, кухня, туалетные комнаты, калориферное отопление, бассейн с электроподогревом, переговорное устройство, заменяющее телефон, — Би Си (по типу тех, которыми оборудованы московские такси, позволяющие поддерживать связь с командами рыболовных катеров на большом расстоянии во время путины). В домах староверов, принявших институт священства, с увлечением смотрят телевизионные программы, горячо интересуются перестройкой в Советском Союзе. В каждой из комнат икона в красном углу в обрамлении вышитых крупными яркими соцветиями занавесок. На стенах — цветные семейные фотографии. Часто можно увидеть великолепные изделия из Хохломы и других российских народных промыслов, а также ярчайшие вязаные коврики местного изготовления. Кухни оборудованы современной техникой: электронные печи с программным управлением „майкровейв” для моментального приготовления еды, электроплиты, в кладовках огромные морозильники в форме сундука (нарезанную лососину замораживают в полиэтиленовых небольших пакетах), сепаратор.
Климат Аляски не слишком приспособлен для сельского хозяйства. Однако во времена Русской Америки россияне считали наиболее благоприятным для огородничества район Кеиайского полуострова. Ныне же имеются и новая техника, и особо устойчивые сорта овощей. Но, увы! Если в 1979 г. еще можно было увидеть картофельное поле или „гриихаус” (теплицу с овощами), то теперь овощеводчество, а также скотоводство и птицеводство забыты, ибо невыгодны: все покупается в магазинах Анкор-Пойнта, Хомера либо в Анкоридже или других городах. Охотно пользуются услугами фирмы Макдональд, покупая расфасованную горячую еду, не выходя из автомобиля. В Николаевске лишь у поповцев (не принявших священство) еще сохранились две убогие коровенки, в то время как рядом с селом фермер-американец разводит рогатый скот и свиней, а русские в случае необходимости закупают у него скотину живой и гонят в село на убой.
Основными занятиями мужского населения Николаевска можно считать рыболовство и судостроение. Делать катера научились у американцев и даже превзошли их в этом искусстве. Корпуса отливают из „фибрового стекла” (стекловолокна) и начиняют их новейшей японской электроникой. Петро и Фиктиста Фефеловы возглавляют судостроительную фирму „Polar Boat Works”. Эллинг рассчитан на одновременное строительство трех судов. Работа выполняется добротно и высоко ценится заказчиками. Многие семьи имеют собственные катера: те из хозяев, кто несколько лет назад сумел купить лицензию на ловлю палтуса (халибут) и лососей в заливе Качемак или возле Сьюарда и Кордовы (с тех пор лицензии выросли в цеце), за несколько весенних дней рыбного хода успевают обогатиться, сдав Хомере улов оптом „кенарям” — перекупщикам-заготовителям консервных фабрик и одновременно обеспечивая собственную семью калорийной пищей впрок. Как и в любой престижной фирме, в работе судостроителей используются компьютер и факсмашина. Рыбалка бывает и в летние дни. Кое-кто зимой занимается ловом крабов и креветок. Молодые мужчины устраиваются работать на консервный завод в Солдатне и Хомере. Там же работают и многие русские женщины (летом они занимаются сбором грибов и ягод вблизи Николаевска). Молодой дьякон Никольской церкви Павел Семенович Фёфелов (племянник Кондратия) — отец пяти дочерей школьного и дошкольного возраста — имеет собственный катер и во время путины с ним в море выходят и работают наравне со взрослыми две старшие дочери. Его отец и мать также владельцы нового быстроходного катера и на время путины приезжают в Николаевск из Орегона. Жена Павла Наталья Фёфелова, молодая, привлекательная, умная и образованная женщина, держит в Николаевске почтовую контору, при которой находится и промтоварный магазин. Здесь можно купить не только ткани и галантерею, но и сшитую по местным обычаям одежду, вышивки, вязяные из ярчайших шерстяных нитей коврики. Тут же продаются и книги о жизни в Николаевске, издаваемые находящейся поблизости начальной школой (выручка за книги поступает в бюджет школы). С недавней поры в магазине стали торговать сувенирами из Советской России, которые пользуются спросом у туристов.
Если лет десять назад женщины, девушки и девочки носили цветастые яркие сарафаны из японского трикотажа (круглый сарафан на бретельках) и в то время более модную таличку носить считалось зазорным, то сейчас сарафан носят в основном пожилые женщины, а девушки предпочитают ходить в таличках нежных (голубых, розовых, сиреневых) акварельных тонов. Сарафан они надевают лишь в церковь (вечером в субботу, утром в воскресенье) и по праздникам. Харбинцы и синьцзяицы форму талички переняли у турчан, у которых она уже давно стала общепринятой одеждой. Теперь ее покрой несколько изменился: ворот и рукава стали неотъемлемыми частями талички, появилась оборка по подолу (фамбра). Кокетка выкраивается и шьется разными фасонами, воротник часто бывает открытым, подол, прежде закрывавший ноги до лодыжек, стал немного короче. Цветастый закрывающий грудь передник и плетеный поясок дополняют наряд. Женщины покрывают головы платком или косынкой поверх специальной повязки („шашмуры”), девушки могут быть и простоволосыми. С рождения головы женщин не знают ножниц, как и бороды мужчин. Милые женские и девичьи лица прекрасны своей строгой естественностью, на них никогда не бывает косметики. Мужчины в ярких вышитых по вороту рубахах (ворот в прежнее время был стоячим, теперь чаще отложной), подпоясанных плетеным поясом, в брюках современного покроя. Из села староверы выезжают в своих национальных праздничных одеждах. В будни кое-кто носит обычную американскую одежду из синтетики — куртки, безрукавки, джинсы. С удивлением я увидела школьницу-староверку, пришедшую на почту в шортах.
Образование, школы и университет
Двенадцатилетняя начальная школа в Николаевске — просторное, светлое одноэтажное здание, вблизи которого оборудован прекрасный спортивный комплекс. Школа объединяет детский сад (куда набирают детей 3—5- летнего возраста) и собственно школу, где вместе учатся девочки и мальчики не только из семей староверов, но и американские дети со всей округи. Учителя и директор Боб Мур — американцы (не говорящие по-русски). Русский язык и некоторые прикладные науки (набивка чучел птиц и рыб, шитье меховых шапок, шитье таличек, сарафанов и рубах, вышивание, кулинарию) преподают сами староверы. Многолетний директор школы Боб Мур собрал хороший коллектив учителей, о которых дети в своих выпускных сочинениях пишут с любовью и благодарностью. Школа (как и по сей день не мощенная, ведущая из Анкор-Пойнта в Николаевск дорога) принадлежит штату Аляска. В ней осуществляется программа обучения на двух языках — русском и английском. Расписание школьных занятий увязано с церковным календарем староверов (в дни религиозных праздников детей распускают по домам). В школе не обучают танцам, ритмике, однако успешно занимаются активными видами спорта (баскетбол, борьба, лыжи, футбол). Дети с легкостью управляют сельскохозяйственными машинами, ездят на трех-четырехколесных мотоциклах, изучают компьютерную технику. Бывает, что родители посылают свою замужнюю юную дочь в школу, а сами няньчат внуков.
К пониманию необходимости изучения английского языка в школе русские староверы пришли не сразу. В семьях и до сих пор сохраняется русский язык (хотя между собой и по телефону школьники часто говорят по-английски). Взрослые мужчины, связанные с внешним миром интересами рыболовства, вполне прилично владеют английским (женщины старшего возраста почти не знают его). Умение объясняться на английском — непременное условие получения статуса гражданина США. „Люди без родины” не могут чувствовать себя полноценными, и поэтому теперь новое поколение староверов приобщается к английскому наравне с русскими с детства. Первая группа староверов в Николаевске (59 человек) получила права гражданства в 1975 г. после четырехмесячных курсов интенсивного (даже ночью) изучения английского. В 1979 г. следующая партия из 86 человек (многие из которых только достигли 18-летнего возраста, хотя был среди них и человек 64 лет) получила права гражданства на торжественной церемонии в Хомере.
Школьники сами зарабатывают деньги на развлечения (моют автомобили, изготавливают корзиночки для пасхальных яиц, варят но особому рецепту конфеты) и используют деньги для коллективных экскурсий в другие штаты или для спортивных мероприятий. Некоторые из молодых людей поступают на работу в американские учреждения официантами, мойщиками посуды, уборщицами (работа уборщицы в 1990 г. оплачивалась 7 долларов в час). Девушки и юноши часто уезжают из поселка в соседний Хомер, где проводят время вместе с американской молодежью. На дорогах Аляски русские бородатые мужчины и женщины в русских сарафанах и платочках за рулем автомобилей создают особый колорит.
Некоторые из молодых людей поступают учиться в Университет Аляски (Анкоридж и Фэрбанкс) и в колледжи, хотя мне не известен пока ни один из окончивших подобное учебное заведение. Расширение контактов с внешним миром заставило включить в школьное обучение программу по предупреждению алкоголизма, наркомании, токсикомании и спида, а также программу психологической адаптации русских староверов в американском обществе. Неплохая школьная библиотека доступна всем жителям Николаевска.
Жизнь в Николаевске не стоит на месте. В 1979 г. мне довелось застать поселенцев в ту пору, когда они причисляли себя к „поповцам”, т.е. у них был выборный „уставщик” Прохор Григорьевич Мартушев — человек образованный, интересующийся историей раскола, владелец обширной частной библиотеки (около 3 тыс. томов). Жена его Галина преподавала в местной школе. Мартушев отправлял службу в молельном доме (который впоследствии сгорел), хорошо читал церковнославянские тексты и комментировал их. В 1988 г. эту семью я уже не застала в Николаевске — они возвратились в Орегон, где одними из первых приняли новое старообрядческое священство. Многие из оставшихся в Николаевске также пришли к идее принять священство. Кондратий Фёфелов — простой крестьянин и рыбак, два года провел в Румынии, где обучался в семинарии, распространяющей новое старообрядческое священство белокриницкого толка. В Николаевске была построена церковь св.Николая, где ныне служит священник Кондратий Фёфелов, рукоположенный староверческим архиереем из Румынии. Не всеми староверами в Николаевске это рукоположение одобрено. Поповцы восприняли его как возврат в никонианскую веру, как подчинение ортодоксальной православной церкви. Новый раскол среди староверов прошел по душам людей, иногда разделил семьи. Поповцы стали покидать Николаевск: в миле от него на север семья Басаргиных основала село Находку, семья Реутовых — селение Ключевая. Однако большая часть семей Басаргиных, Реутовых, Кузьминых, Полушкиных, а также некоторые из Мартушевых (Николай и Мария, Феоктист и Айна, Иван и Зар) и Фёфеловых (Степанида, Ксенофонт, Созон) в начале 1980-х годов ушли из Николаевска на восток и в глубине залива Качемак на его северо западном берегу основали Качемак-Село, а также две деревни — Раздольная и Вознесенка — по обе стороны верхнего течения Фокс-Ривер.
Качемак-Село вместе с Раздольной и Вознесенкой — особый, малопосеща- емый и в силу географических условий труднодоступный район Аляски. В отличие от Николаевска, где наряду с добротными домами еще сохранились неказистые постройки первых поселенцев, где лес раскорчеван и отодвинут бульдозером, но земля зарастает бурьяном, где столбы электропередач поставлены вкось и вкривь, в отличие от Находки и Ключевой, где чувствуются следы запустения, а сами они превращены в кладбище старых ржавеющих автомобилей, — Качемак-Село поражает удивительной гармонией обработанных и ухоженных огородов (где хорошо родятся картофель, свекла-брокала, морковь, репа, брюква, редис, горох, цветная капуста), гринхаузов (в которых созревают огурцы и помидоры), опрятных прочных и красивых жилых домов с хозяйственными постройками и крытыми дворами наподобие сибирских (в Николаевске хозяйственные строения отдалены от жилья, почти нет оград и дома открыты всем ветрам), пасущихся лошадей, рыбацких катеров на глади океана. Улов здесь сдают кенарям прямо у берега. Чтобы спуститься к Качемак-Селу с крутой горы, надо петлять опасной тропой. Автомобили обычно оставляют наверху и идут пешком. Местные жители эти несколько километров преодолевают на японских трехколесных (их называют „убийцами”) и четырехколесных мотоциклах (на больших широких шинах с шипами).
В Качемак-Селе есть школа, где обучение также ведется на русском и английском языках. Однако нравы здесь более строгие: нельзя заниматься спортом, весьма ограничены контакты с окружающим миром. Есть молельный дом, окруженный цветочными клумбами, где собираются поповцы и служит службу уставщик, ими избранный.
Разлад и брожение между половцами и староверами, принявшими священство, разметал членов одной семьи „по разную сторону баррикады”: два зятя батюшки Кондратия Фёфелова не приняли священства, сестры матушки Натальи (жены дьякона Павла Семеновича Фёфелова) также не захотели перейти в священство. Но, как мне представляется, принятие института священства делает общину староверов более открытой, и, хотя это противоречит самому укладу общины и ее вере, нововведение более привлекательно для юношества, а ведь только в воспитании молодого поколения будущее староверов Аляски.
Принятие священства отразилось в лучшую сторону на обычаях семьи. Если в 1979 г. мне не могло прийти в голову даже но приглашению сесть в доме за стол (из опасения, что угощать будут из „поганой” посуды), то весной 1990 г. несколько дней, которые я жила в семье батюшки Кондратия Фёфелова, были проникнуты таким взаимопониманием и неподдельным интересом к жизни наших стран и изменениям в отношениях государства и церкви в Советском Союзе, а матушка Ирина столь гостеприимно потчевала меня палтусом из нового улова и пирогами с рыбой, мясом, ягодами (после американской эта еда была необыкновенно вкусной), что это общее семейное застолье — в обществе взрослых детей и малолетних внучек — создавало ощущение прочности доброжелательных семейных уз, их основательности.
Жизнь в староверческих селах на Аляске
В шести староверческих селах на Аляске (Николаевск, Находка, Ключевая, Качемак-Село, Раздольная, Вознесенское) владельцами земли и имущества (по налоговой ведомости) являются семьи (последовательность указывается по числу семей): Мартушевы — 17 семей, Басаргины — 14, Фёфеловы — 7, Кузьмины — 7, Реутовы — 6, Калугины — 4, Якунины — 4, Полушкины — 2, Богдановы, Добряновы, Ефимовы, Ивановы, Куликовы, Мелкомуковы, Павловы — по одной семье. Довольно отчетливо можно наблюдать имущественное расслоение среди поселенцев Николаевска. В 1979 г. семья Кондратия Фёфелова — судостроителя и рыбака — жила в сравнительно небольшом доме, весьма скромно. В 1988 г. уже был отстроен и заселен просторный дом возле новой церкви. В промежутке между этими датами семья „уезжала к морю” (к тихоокеанскому заливу), где имела трехэтажный дом из 11 комант с 3 туалетными комнатами. Когда вернулись в Николаевск, семья уменьшилась (дочери вышли замуж), и был построен дом меньшего размера. Теперь Кондратий сожалеет об этом: приходят живущие по соседству дочери с детьми, из Орегона приезжает дочь с тремя детьми — полная изба. Но в доме и подвал может быть использован как жилое помещение (во многих домах подвалы хорошо оборудованы). Кондратий Фёфелов имеет собственный эллинг, который могут арендовать односельчане для постройки своих катеров. Он — удачливый рыбак, имеет собственный катер в заливе Качемак. Рыбачить помогают родственники и наемные рабочие (либо используются разные виды „помочи”, выполняющиеся по очереди членами общины — „собора”). Со слов К. Фёфелова, он платит налоги за 11 земельных участков — „кусков” (около 7 акров каждый). Всего в селении 143 участка.
Обычно староверческая семья пользуется помощью родственников и собора. Бывают разные виды „помочи”: при уборке урожая или ловле рыбы, помощь вновь прибывшим в постройке дома или погорельцам, угощение на свадебном празднике или на похоронах. От родни можно получить достаточно крупные беспроцентные займы на строительство дома, на свадьбу (жениху свадьба иногда обходится в несколько тысяч, а невесте, не считая приданого, в несколько сотен долларов). Взаимная помощь создает прочную цепь крупной взаимной задолженности, обязательств, соподчиненности.
Трудно предвидеть будущее староверческой общины. С одной стороны, прочны вековые традиции, выстраданные историей, с другой — молодое поколение уже осознало, что нельзя замыкаться только в своем русскоязычном мире. Стены этого мира раздвигаются, общение с окружающими расширяется. Одновременно возобновляются и упрочиваются контакты со староверами СССР, где в июле 1988 г. архиепископия Московская и всея Руси Русской православной старообрядческой церкви (Белокриницкой иерархии) преобразована в митрополию. Кое-кто из староверов Николаевска побывал в Москве на юбилейном соборе Русской старообрядческой церкви в честь 1000-летия крещения Руси. „Мы там с матушкой были сейчас, проехали всю Россию, — делится воспоминаниями К. Фёфелов (1990 г.). — Конечно, трудно. Но ведь и там наладится, ведь все это исправимо. Нужно людей научить, дать им свободу… Вот и мы собираемся вернуться в Россию, но когда будет Россия только. Есть такая идея. Всегда сердце горит. Ведь наш дом там! Мы все ведь как бы в разбросанном виде”. Изменение политической ситуации в СССР, обращение к человеческой личности могут отразиться и на судьбах русских людей, заброшенных в отдаленные уголки Земного Шара. Однако самой прочной основой их нынешней жизни по- прежнему служит приверженность старой вере и семья.
