Иммиграция и структура американского общества

Значение иммиграции для всего общественного развития Соединенных Штатов заключается прежде всего в том, что она давала стране главную из производительных сил — рабочую силу. Проблема рабочей силы была основной для Америки с самого начала заселения ее европейцами. Когда не удались попытки поработить коренных жителей, индейцев, вопрос стали разрешать ввозом рабов из Африки. Другим способом решения проблемы, который применялся для других районов и в иной хозяйственной системе, была иммиграция. Оба эти способа, хотя более двух веков соседствовали, были антагонистичны, и антагонизм этот являлся одной из сторон того «неотвратимого конфликта», который разрешился в гражданской войне. Фермеры-иммигранты составляли значительную часть тех, кто шел по «американскому пути» развития сельского хозяйства, несовместимому с существованием рабовладельческих плантаций. Иммигранты-рабочие обеспечили развитие фабричной системы промышленности, основанной на наемном труде, который не мог ужиться с рабством.

Оценки американского общества, сделанные Лениным и Энгельсом

В работе «К характеристике экономического романтизма» Ленин, излагая теорию населения при капиталистической системе, писал: «избыточное население, будучи необходимым результатом капиталистического накопления, является в то же время необходимой составной частью капиталистического механизма». В случае с американской иммиграцией этот процесс оказался расчлененным: будучи «результатом капиталистического накопления» в Европе, часть европейского избыточного населения становилась «необходимой составной частью Капиталистического механизма» Америки. До периода массовой иммиграции американское хозяйство не располагало этим условием в достаточной мере. Преимущественно иммиграция дала Америке ту рабочую силу, включая резервную трудовую армию, которая сделала для нее возможным промышленный переворот и быстрое развитие ее промышленности и транспорта.

«Именно европейская иммиграция сделала возможным колоссальное развитие земледельческого производства в Северной Америке, — писал Энгельс. — Она дала, кроме того, Соединенным Штатам возможность взяться за эксплуатацию их богатых источников промышленного развития». Когда в годы гражданской войны временно оскудел иммиграционный поток, сенатор от штата Охайо Шерман, автор билля о поощрении иммиграции, панически восклицал: «В западных штатах рабочая сила безусловно требуется»; можно прибавить — и для сельского хозяйства, и для транспорта, и для промышленности, причем, хотя в меньшей степени, нужда эта ощущалась и на Востоке.

Америка получала из Европы главным образом взрослое трудоспособное население. Она выгадывала уже на том, что выращивание этих работников не происходило за ее счет. Но, кроме того, работники привозили с собой хозяйственный и технический опыт, иногда передовой опыт, как было, например, с английскими рабочими и техническими специалистами. Лакиер объяснял обилие изобретений в США разнообразием опыта иммигрантов. Как заявил на Стокгольмском международном конгрессе историков английский ученый Фр. Тислтуэйт, «для новых стран, как Соединенные Штаты в 19-м и Канада или Австралия в 20-м столетии, роль британского техника была так важна, что саму индустриализацию можно представить себе аспектом истории миграций». Впрочем, индустриализацию связывает с историей миграций не только и не столько роль техника, да еще британского техника, сколько роль рабочего-иммигранта.

«Россия все более отстает, отдавая загранице часть лучших своих рабочих, — писал Ленин. — Америка все быстрее идет вперед, беря со всего мира наиболее энергичное, способное к труду рабочее население». Такое рабочее население и позволило построить в Америке 50-х годов густую сеть железных дорог, ввести новые отрасли промышленности, развить прежние и т. д. Примером может послужить хотя бы Бостон, ставший благодаря притоку иммигрантской рабочей силы четвертым промышленным городом страны и резервуаром, из которого черпала рабочих вся индустриализировавшаяся Новая Англия.

Иммигранты — драйвер экономического развития США

Однако иммигранты способствовали экономическому развитию Америки не только как производители, но и как потребители. Они создали массовый рынок для растущего сельского хозяйства и для развивающейся промышленности, в частности для массового стандартизующегося производства одежды, обуви, тканей. Иммигрантам нужен был кров, и хотя жили они скученно и в плохих условиях, приезд их дал толчок строительной промышленности. Иммигранты строили железные дороги, но они же массами ездили по ним, направляясь на Запад. Железнодорожные компании пускали особые иммигрантские поезда, заранее продавали на них билеты. Людские перевозки стимулировали железнодорожное строительство. Перевозка иммигрантов по Атлантическому океану была одной из доходнейших статей американского торгового флота, который еще до гражданской войны занимал одно из первых мест в мире. Как утверждала нью-йоркская комиссия по эмиграции, флот за перевозку иммигрантов получал больше, чем за весь экспорт США. Недаром американские судовладельцы бешено противились всем законодательным проектам улучшить ужасные условия переезда иммигрантов, для чего нужно было сократить число пассажиров на судно.

Как необоснована распространенная концепция, будто все иммигранты были в Европе крестьянами, так ошибочно и мнение, что в Америке все иммигранты превращались в сельских хозяев. Американский ученый Персонз, например, писал: «До гражданской войны главная задача иммигранта была американизироваться в сельском обществе». В действительности иммигранты вливались главным образом в ряды американского рабочего класса и составляли едва ли не большую часть его. В Нью-Йорке 1855 г., например, 3/4 рабочих были иммигрантами. Однако место иммигрантов среди рабочего населения было специфичным. Согласно данным переписи 1855 г. по штату Нью-Йорк, обработанным Эрнстом, около 40% самодеятельного иммигрантского населения штата составляли ремесленники и фабричные рабочие. Немногим меньшую долю имели чернорабочие и слуги. Перепись дает только приблизительную картину, главным образом потому, что в ней, как и вообще в американских статистических материалах XIX в., не проведено разделение хозяина и рабочего в мелких, ремесленных предприятиях. Однако ее цифры показывают, что к иммигрантам принадлежала большая часть нью-йоркских сапожников и швейников, подавляющее большинство слуг и почти все чернорабочие. Домашнее услужение настолько стало иммигрантским делом, что Лакиер задавал вопрос, где брали бы северные штаты слуг в случае победы незнаек. Даже терминология этой профессии изменилась: если до массового притока иммигрантов домашняя прислуга называлось help (помощница), то после — servant (служанка) или hired girl (наемница).

Рабочие иммигранты исполняли преимущественно черную, тяжелую и неприятную работу и соответственно принадлежали к наиболее эксплуатируемой и угнетаемой части рабочего класса США. В наибольшей мере это относилось к ирландцам, но распространялось и на иммигрантские массы вообще. Иммигрантский труд вытеснил труд детский и женский (речь идет о женщинах из семей прежних поселенцев), широко распространенный, например, на фабриках Новой Англии в первой половине XIX в., но в областях, где иммигрантов было мало, например, на текстильных фабриках Юга, женский и детский труд практиковался и в XX в.

Положению наиболее эксплуатируемой части трудящихся соответствовали и условия жизни рабочих-иммигрантов. Их привлекала в Америку относительно более высокая заработная плата, но они обнаруживали, что рабочий день там длиннее, а темп работы на производстве быстрее, чем, например, в Англии. Квартирная плата тоже оказывалась выше, чем в Европе, и платить ее приходилось очень аккуратно во избежание выселения и лишения домашнего скарба. Селилась же иммигрантская беднота в заброшенных и запущенных зданиях, малопригодных для жилья. Для Нью-Йорка это были окраины, у берега, вблизи строек, предприятий и верфей. Там же возводились многоэтажные и многоквартирные доходные дома казарменного типа для бедняков. Самые неимущие иммигранты сооружали себе, по-скваттерски, лачуги на не застроенных еще пригородных участках и работали на близлежащих каменоломнях, свалках и т. л. В иммигрантских районах не хватало воды, санитарные условия были плохими. На этой почве множились болезни, вспыхивали эпидемии. Среди иммигрантов смертность, особенно детская, была много выше, чем среди остального населения.

Вероятно, по этой причине смертность в Нью-Йорке, почти половину жителей которого составляли иммигранты, была больше, чем во всех других городах США, и почти вдвое выше, чем в Лондоне. Когда в 1854 г. возникла очередная вспышка холеры, «Нью-Йорк дейли трибюн» констатировала: «Эта болезнь поражает почти исключительно лиц иностранного происхождения». Из 1178 человек, умерших в Нью-Йорке от холеры за май — июль 1854 г., 928 родились за пределами США.

«Два обстоятельства долго мешали неизбежным следствиям капиталистической системы проявиться в Америке во всем своем блеске, — вписал Энгельс. — Это — возможность легко и дешево приобретать в собственность землю и прилив иммигрантов. Это позволяло в течение многих лет основной массе коренного американского населения еще в расцвете физических сил «отказываться» от занятия наемным трудом и становиться фермерами, торговцами или предпринимателями, между тем как тяжелая работа по найму, положение пожизненного пролетария большей частью выпадало на долю иммигрантов». В этих словах Энгельса содержится существенная мысль о месте иммигрантов в классовой структуре американского общества. Иммигрантские рабочие, составляя массу кадрового пролетариата Америки, давали коренным рабочим возможность подняться по общественной лестнице. Сама иммигрантская рабочая масса комплектовалась из европейских рабочих и европейских крестьян. Для последних переселение в Америку было формой движения из деревни в город, происходившего и в Америке, и в Европе. Европейские крестьяне, переселившись в другую страну, переходили и в другой общественный класс. То же происходило и с теми немногочисленными европейскими рабочими, которые в США сразу селились на земле и заводили собственные фермы, хотя это было явлением далеко не типичным. В обоих случаях происходила, если можно так выразиться, «реклассация» — европейские иммигранты, принадлежавшие на родине к определенным общественным классам, включались в Америке в другие классы, соответственно строению и потребностям американского общества. Когда европейский пролетарий работал по найму в Америке или европейский крестьянин становился американским фермером, такой решительной перемены не происходило, но всегда требовалась большая или меньшая перестройка в зависимости от соотношения уровня развития капитализма в стране эмиграции и в стране иммиграции. Наименьшей перестройка оказывалась для европейских рабочих, потому что в тех странах, откуда шла в середине XIX в. эмиграция, уже существовала капиталистическая фабрика и мануфактура, господствовавшие в американской промышленности. Иначе обстояло дело в сельском хозяйстве. Для немецкого крестьянина, только что покинувшего общину и едва избавившегося от пережитков феодальных повинностей, приобретение фермы означало значительное ускорение буржуазного развития, даже если ферма носила патриархальный характер.

Место иммигрантов в структуре американского общества

После того, как иммигранты так или иначе включались в американскую общественную структуру, дальнейшие классовые изменения в их среде происходили уже в зависимости от процессов классообразования, характерных для американского общества. Англичане-рабочие, норвежцы-моряки, немцы-тряпичники пытались уйти на западные земли, как делали и коренные американские трудящиеся. Американский историк иммиграции Куэйли небезосновательно считает переезд иммигрантов на Запад явлением внутренней миграции в США. Как и «старые» американцы, иммигранты далеко не всегда становились на Западе фермерами-собственниками. Многие оседаяя в растущих городах Запада, работали на железных дорогах и т. д. И подобно американским фермерам, фермеры-иммигранты могли разбогатеть благодаря высоким хлебным ценам во время гражданской войны. Но была и здесь одна особенность: фермеры-иммигранты, как правило, не распахивали целину, а покупали обработанные участки у американских пионеров, которые таким образом получали возможность осваивать нетронутые земли дальше на Западе. В этом заключалась часть механизма сельскохозяйственного освоения западных земель.

Капиталистическая концентрация производства разоряла многих иммигрантов-ремесленников и низводила их до положения рабочих. Немцы-портные, например, владевшие в Нью-Йорке мелкими мастерскими, не выдерживали конкуренции фабрик готового платья, возникавших после изобретения швейной машины, и становились рабочими, часто надомниками. То же происходило с сапожниками, которые начинали работать на подрядчиков или заниматься только починкой обуви. Мастерами и хозяйчиками нередко становились после середины XIX в. ирландцы. В ряде случаев классовое деление совпадало с национальным.

Иммигрантская буржуазия выделялась преимущественно уже на американской почве. Этому способствовала текучесть классов в американском обществе и быстрый темп его экономического развития. Английские рабочие обнаруживали, замечает английский исследователь Р. Бертофф, что в Америке перейти из рабочего класса в буржуазную среду значительно легче, чем в Англии, и «потенциальные профсоюзные вожди и «рабочие реформаторы» становились вместо того мастерами, надсмотрщиками и владельцами компаний». Правда, англичанам, занимавшим в производстве высокое положение, это удавалось ленче, но происходило это и в других иммигрантских группах. Образовалась прослойка посредников, раздававших иммигрантам надомную работу. Большинство нью-йоркских фабрикантов-европейцев, указывает Эрнст, начинало свою карьеру подмастерьями, ремесленными мастерами, изобретателями. Случалось выбиваться в подрядчики строительным рабочим и приобретать небольшие суда на Великих озерах, где дольше удерживался парусный флот, норвежцам-морякам. Значительна была иммигрантская прослойка мелких торговцев. Из 2646 розничных торговцев Нью-Йорка 1835 были иммигрантами. Иммигрантские предприятия бывали, как правило, невелики — не более 50 рабочих — и имелись преимущественно в легкой и пищевой промышленности. Немногочисленная крупная иммигрантская буржуазия действовала чаще всего во внешней торговле и банковском деле, капиталы ее были привезены из Европы. Характерны в этом смысле английские купцы Нью-Йорка, связанные с английской текстильной промышленностью и ливерпульскими судоходными компаниями.

Выделяла иммигрантская среда и чиновников, главным образом мелких. По данным современных газет, из 4603 федеральных чиновников 701 был иностранного происхождения, причем большинство — 515 — служило на таможнях где, вероятно, требовалось знание иностранных языков. Вообще же иммигранты умственного труда чаще всего подвергались «деклассации», как вид¬но на примере немецких интеллигентов.

Таким образом, иммигранты органически вошли в хозяйственную структуру американского общества, включились в его классы, отчасти изменили свою классовую принадлежность в соответствии с его строением и продолжали свое социальное развитие согласно закономерностям той стадии, которой достиг тогда капитализм в Америке. В этом и следует искать основу процесса ассимиляции.